МЕРТВЫЕ СКВАЖИНЫ

Прикаспийская низменность в нашей стране – это не только тотальное опустынивание.

Прикаспийская низменность – это еще, в полном составе фактически, прикаспийская нефтегазоносная провинция. Со всеми экологическими проблемами регионов с массированной многолетней добычей полезных ископаемых.

Сложно рассматривая системные экологические изменения на юге нашей страны обойти проблему опустынивания здесь. Это – на поверхности земли. А вторая, возможно, гораздо большая, как подводная часть айсберга, экологическая проблема лежит под землей. Нефтяные и газовые месторождения. Подземная, невидимая на первый взгляд, экологическая опасность. Если вообще не бомба, как говорят многие эксперты!

Только оцените масштабы! Протяжённость провинции по широте превышает 800 км, по меридиану — 700 км! Две трети – территория Казахстана. И только одна треть – на территории нашей страны. Но и эта треть – не маленькая! Поистине эпические, бескрайние степи. Которые столетия под воздействием человека деградируют и превращаются в пустыни. Ковыльное море степей становится бескрайними барханами песка. И одновременно, тоже больше ста лет уже, люди вгрызаются в недра. Пьют «черную кровь» Матушки-Земли. Нефть! О, да! «Черное золото», источник богатства. То, вокруг чего вертится современный мир. А сейчас еще и газ – «голубое золото».

Прикаспийская нефтегазоносная провинция – не единственная. Ни у нас в стране, ни в мире. И не уникальная по экологическим последствиям, которые несет за собой промышленное освоение углеводородов.

Легко можно «перепрыгнуть» хоть на другой континент! Вопросы останутся все те же. Корпорации получают прибыль сейчас, присваивая природную ренту и нарушая глобальную экосистему целых макро-регионов. И уходят, высосав из земли все деньги. А нарушенная экологическая система региона продолжает разрушаться и дальше! Суть таких процессов очень точно отражена в концепции Биосферы Земли Владимира Ивановича Вернадского. Простейшая вещь, о которой задумываются не многие! Простая идея тесной взаимосвязи всего живого с нашей планетой, на которую совершенно наплевать коммерсантам. Не «экосистема» и не «биоценоз», до которых почему-то сократили фундаментальную концепцию величайшего русского естествоиспытателя! Оригинал – «био – ГЕО – ценоз»! Теснейшая, неразрывная связь экологической биологической системы с той геологической средой, в которой она находится! Нельзя оторвать одно от другого! Ландшафт, «неживая» (условно) часть – на самом деле «живая»! «Биогеоценоз» не делится – это целостная «живая» система!

Маленький пример вообще из-за океана. Маленький пример того, что проблема всемирная. Маленький пример того, как проблему создает капиталист-хищник, просто игнорирующий все, кроме прибыли. Просто игнорирующий то, как устроен наш мир! Из живой системы нельзя вырвать «сладкий кусок плоти» — это убьет всю систему!

В апреле 2021 года в Guardian появилась статья об экологических долгосрочных последствиях добычи сланцевой нефти в Пермском бассейне США.

Город Пермь есть у нас в стране, но созвучие случайное. Северо-Американский Пермский бассейн — крупный нефтегазоносный участок в юго-западной части США. Расположен на территории западного Техаса и на юго-востока штата Нью-Мексико. Тоже огромный! Приблизительно 400 на 500 километров. По состоянию на 2018 год в Пермском бассейне было добыто более 33 миллиардов баррелей нефти и 3,34 триллиона кубометров природного газа. Этот составляет 20% добычи сырой нефти и 7% добычи природного газа в США.

Нефтяные компании сосредоточены на добыче нефти. При этом менее ценный газ считается побочным продуктом. Цена на природный газ настолько низка, что небольшие компании с ограниченным доступом к трубопроводам, предпочитают сжигать газ на факеле, а не оплачивать расходы на трубопровод. Тоже весьма характерный образчик «ярой борьбы с глобальным потеплением» — тупо жечь попутный газ месторождений, если это обходится дешевле, чем его куда-то перекачивать!

Особенностью добычи нефти в Пермском бассейне является то, что нефть там так называемая «сланцевая». Если не усложнять, то добывать ее сложнее и дороже, чем в других местах. Считалось, что пик добычи там пройден в 70-е годы. Но темпы добычи стали вновь возрастать, когда отработали новые технологии добычи сланцевой нефти.

Еще одной особенностью является законодательство США. По их законам, у участка поверхности земли и у недр под этим участком может быть два разных собственника. Ну, да: может быть не смешно при таком варианте собственности! В крайнем случае, допустим, есть у вас участок с домом. А из-под него что-нибудь «выковыривают» из недр Матушки-Земли коммерсанты. И в один «прекрасный» момент под вашим домом образуется подземная пустота. В которую вы со своим домом и семьей проваливаетесь. Не зависит, кстати сказать, от того, формализована или нет такая раздельная собственность на земельный участок и на недра под этим земельным участком в законодательстве. Важно такое положение фактическое! У нас в стране есть Кузбасский угольный бассейн. Населенные пункты фактически стоят на шахтах под ними. На юге страны есть огромная Махачкала, которая стоит прямо на старых скважинах, на участках нефтедобычи под домами, в которых живут люди.

Так вот, пример капиталистов США.

По законам (и США в том числе) нефтяники должны законсервировать неиспользуемые скважины и вышки, чтобы они не наносили вреда окружающей среде. Оставшаяся в скважинах нефть и сопутствующие вещества, в основном природный газ, просачиваются в почву. На деле многие компании подходят к консервации… так сказать, «недостаточно ответственно». По-русски говоря, «забивают» на такую консервацию. Это – огромные расходы. А зачем, если проще (и дешевле!) обанкротить и закрыть юрлицо, «фирму»!

Guardian приводит пример семьи фермеров Бриггс, купивших участок земли с домом в Техасе. Ту же территорию выкупила компания 7S Oil and Gas. Спустя несколько лет 7S Oil and Gas благополучно обанкротилась, выкачав всю прибыльную для нефтедобычи нефть и оставив на участке несколько десятков скважин. Типа – «законсервированных». У фермеров – газ на участке, загрязнение грунтовых вод и т.п.  Провели экспертизу. Оказалось, по оценкам специалистов, что скважины «были некачественно законсервированы», в результате чего нефть и попутные вещества просочились в почву.

Издание приводит пример одной семьи местных жителей. В других частях Пермского бассейна в США ситуация не намного лучше. В Техасе и Нью-Мексико уже выявлено около 7000 полностью заброшенных скважин, которые когда-то эксплуатировались более чем 1000 компаний. По оценкам государственных чиновников, их консервация обойдется бюджетам штатов в 335 миллионов долларов. Штаты определяют скважины как «брошенные», если не могут установить собственника. В этом случае расходы по консервации ложатся на правительство.

Независимые оценки затрат на очистку и консервацию только техасских скважин варьируются от 168 миллионов долларов до 117 миллиардов долларов!

Государство в США обязывает нефтепромышленников оплачивать специальные страховые сборы, чтобы в случае банкротства и отказа от обязательств коммерсанта можно было законсервировать скважины за счет государства. В Техасе такие страховые облигации покрыли примерно одну шестую расходов штата. В Нью-Мексико – порядка 18% расходов местного бюджета. Ситуация такая, что госорганы не справляются с колоссальным ущербом, наносимым корпорациями природе и местным фермерам. И законодательно урегулировать ситуацию не удается.

Это за океаном.

У нас на юге в 2020 году был резонансный пожар на законсервированной скважине в Дагестане. Это то, что «засветилось» во всех СМИ.

Столица Дагестана, Махачкала – множество закрытых скважин прямо в населенных зонах. Город рос, старые промышленные участки закрывались. Сейчас это Махачкалинско-Каспийская агломерация с почти миллионным населением.

Очень условно специалисты оценивают количество потенциально опасных законсервированных скважин у побережья Каспийского моря в 1500. Часть из них в нашей стране, большинство – в Казахстане.

ПАВЕЛ ПАШКОВ